– Подскажи, милейший, когда совесть потерял? В каком возрасте? – уточнил сыщик.

– Кто ты такой, бродяга, чтобы меня учить! Липнешь ко мне, как банный лист к срамному месту. Чего тебе надобно, подаяния не подаю. Пошёл отсюдова, пока городового не позвал! – крикливо заявил торговец, доставая из фартука свисток, видимо предназначенный для взаимного оповещения с местным городовым.

– Вот что, ты не ори и свисток свой прибери до лучших времён. Посмотри-ка, что я тебе покажу? – с этими словами сыщик предъявил ему своё служебное удостоверение.

– Чем могу быть полезен, вашему благородию! – подобострастным голосом, заявил испуганный и изменившийся в лице хозяин лавки.

– Расскажи-ка мне любезный, кто такие Меланья и её сожитель Емельян? – уточнил Евграф.

– С превеликим уважением доложу вашему благородию. Меланья баба дрянь. Что ни есть поганая баба. Склочница, торгует семечками в разных районах города. Бывшая бордельная проститутка, конечно, сам не знаю, но люди сказывали. Нет повода не верить! Как по возрасту ушла с дома терпимости, так и поселилась здесь. Емельян мужик в целом положительный, только работы у него постоянной нет, плотничает по вызову. Крышу кому починить, хлев поправить, мебель отремонтировать, всё по плотницкому делу. Но плотник из него никудышный, особо ничего не умеет. Несколько раз был бит за то, что работу выполнял из рук вон плохо. То есть у них деньги, то нет. Всё большей частью не бывает. Сын у них есть, только с ними не живёт, появляется редко. Чем занимается – не знаю. Вот на прошлые недели опять у них средства были. Меланья недели две покупала хорошие продукты и водочкой мужа жаловала. Потом плохо неделю жили, на капусте сидели, даже хлебушка не покупали. Больше недели опять хорошо живут, опять богато кушают, покупают продукты, как на целую ватагу. Вот и сегодня сальца, хлебушка и рыбки прикупила. Люди говорили, что когда-то жил Емельян очень хорошо, деньги у него были. Да только в карты проиграл или коммерция не пошла. Обмельчал сильно и опустился. Так-то он из образованных, говорят, из дворян. Не знаю правда или нет врать не буду. Но, судя по тому, что плотник никудышный, похоже на это.

– И что ж, Емельян бестолков и не умел или положительный? Не брешешь? Определись каков уж он? Вначале одно, потом другое мелишь, – уточнил сыщик.

– Что вы, ваше благородие. Мне вам резона врать нет. Что знал, всё вам рассказал, как на духу. Пустой человек, пустой. Как на духу вам говорю. Ошибся вначале, – ответил лавочник, стараясь угодить.

– Тогда на что живёт? – опять уточнил сыщик.

– Людей в пристрой дома, к себе, селит. Баба семечки продаёт. Вот и в этом основной доход. Понимаю, что, судя по вашему положению в полиции, враз меня закроете и в участок. Вся коммерция станет, а у меня трое деток и жена на сносях. Даже и приятель мой участковый пристав не поможет. Может, желаете, чего бесплатно, так я мигом вам соберу. И завсегда ко мне заходите, мне с вами приятнее дружить чем с приставом, – ответил хитроватый хозяин.

– А кто у него жил в съёмной комнате этого пристроя?

– Чего не знаю, того не знаю. Сам Емельян в лавку почти и не ходит. Ему Меланья всё приобретает. Да и что мужику надо для себя, портков, махорки да водки. Да и запойный он, хотя тщательно скрывает. Чужие, те, которые у него жили, в лавку не заходили. Я бы знал, а другая лавка, только через улицу.

– А какие фамилии у этого Емельяна и Меланьи? Единая или разные? – уточнил сыщик.

– Разные, они не венчанные. Живут в блуде, не по-людски. У неё, по-моему, Прошкина, а его и не припомню. Он то людей чурается, избегает. Околоточный надзиратель должен знать, у него вам надо спросить, ваше благородие, – ответил лавочник, немного подумав.

Задав ещё несколько вопросов и прикупив леденцов на палочке, Евграф вышел из лавки, время подходило для встреч с нештатными агентами. Через несколько минут подбежал, запыхавшись, Васятка с информацией от нищих.

– Дядя Шило, меня Санька-солдат отправил. Просил он передать вам, что нет у нас в городе такой ватаги. Может и есть, но нам неизвестна, – скороговоркой сказал Васятка.

– Понял, передай моё с кисточкой артельному. Пусть и дальше удачливо грызёт подаяния. Да знает, что у царя, да у нищего друзей нет, за случаем старых приятелей. Вдруг, что узнает, пусть при себе держит. Если сам никого не найду, то наведаюсь через день, другой. Желаю вам удачи, как известно нищий толстеет у костра и у тепла. Поэтому тепла вам и каждый день по червонцу, – с этими словами сыщик, потрепал Васятку за плечо, и вручил леденцы.

Довольный паренёк, забрав подарок, быстро удалился с места встречи. Сыщик стал по-прежнему прохаживаться вдоль улицы, рассматривая дома в ожидании второй встречи.

– Что, Евграф Михайлович, не помогли друзья из ватаги нищих? Не нашли конокрадов? За ватагу нищих, одного карманника выменять можно! – смеясь, уточнил Павел, появившийся внезапно.

– Молодец, незаметно ходишь. Что узнал? – похвалил Тулин, паренька.

– Узнал я немного. Был я во всех местах, где собираются извозчики. Поговорил со многими, никто не помнит, что б подвозил непонятных мужиков. Тем, более разговаривающих не на русском. Всё больше местные из деревень, на заработки. Однако выяснил, что ваши фразы похожи на язык мордовцев, это народец такой, малоизвестный, проживающий на реке Мокша. Ещё его называют мокшанами. Один из извозчиков долгое время жил в Тамбовской губернии, в уездном городе Темникове. Там и научился разговаривать на мокшанском языке. Я ему вашу бумажку дал, долго он думал, но примерно перевёл. «Вай, вай, ащемс тефтома азор, эряви путомс камбраз, аелдамс авака», переводиться, по его словам, так: «Ой, ой, подожди старший, надо прикрепить седло и подтянуть подпругу у коня или кобылы».

– Спасибо и на этом Павел, это многое проясняет, – поблагодарил паренька, сыщик.

Немного поговорив о жизни и службе на заводе, они распрощались. Павел направился домой, а Евграф на квартиру. Быстро переодевшись и приведя себя в порядок, он немедленно последовал в жандармское управление. Генерал Муратов ещё был на месте. Внимательно выслушав всё, что ему доложил Тулин, он немедленно отдал распоряжение о проведения обыска в доме Емельяна и Меланьи, по улице Ушкинской. О задержании всех лиц, которые окажутся в это время в доме. Написав соответствующее письмо судебному следователю, без которого обыск был не возможен, Евграф последовал вместе с жандармским офицером и тремя агентами, вначале за судебным следователем, а затем по адресу предстоящих действий.

Обыск и допрос в доме Емельяна и Меланьи закончился неожиданно удачно. Во дворе дома были найдены следы коней, да в таком количестве, что можно было предположить, что их было несколько. Кроме того, были найдены почтовые мешки, для перевозки бумажных и металлических денег, применявшиеся департаментом почтовых перевозок. Точь-в-точь такие, которые были похищены из почтовых экипажей с Московского почтового тракта. В одном из мешков имелось и с десяток купюр денег. Был найден и один револьвер, отобранный у охранника. Все эти вещи лежали аккуратно завёрнутые в рогожу в углу сарая, под крышей. Данную находку ни Меланья, ни Емельян за свои не признали, отпирались. Меланью охватила психическая истерика, она упала на пол, начала заламывать руки и кататься по грязному деревянному полу. Сопровождая свои действия плачем и громкими криками. Через некоторое время успокоилась и понуро отвечала на все вопросы, задаваемые судебным следователем, тихо плача и стоная. Сам Емельян тоже сильно испугался, но истерик не закатывал. Только сетовал на судьбу и говорил, что всё подброшено злыми людьми. Потом начал говорить про рок и проклятье, которое сопровождает его всю жизнь. Чьё проклятье и о чём оно, утаивал. У полицейских и судебного следователя создалось впечатление, что он слегка тронулся умом. Было ему больше шестидесяти лет, человеком он был грамотным, образованным. Только печать пьянства и вечного страха делала его лицо мерзким и невыносимо угрюмым. По поводу гостей, проживавших у них,